Ибо при всем положительном вкладе, который внесла в исторический процесс старшая тирания, она всегда оставалась тем, чем была с самого начала — режимом личной власти, порожденным бурной, переходной эпохой, правлением насильственным и беспринципным. Поэтому как только общество начинало чувствовать себя достаточно сильным, оно спешило избавиться от тяжкой и суровой опеки, и сделать это было тем легче, что сама тирания — порождение временной, ненормальной ситуации — никогда не была прочным режимом. К началу V в. тирания почти повсюду пала, уступив место полисной республике.
Само слово «тиран» начинает свою историю примерно в одно время с началом исторического существования тирании. Как это было отмечено уже в древности (софистом Гиппием из Элиды — DK86[79]B9), первое литературное упоминание о тирании встречается у поэта Архилоха (VII в.). В одном из стихотворений поэт говорит о своем равнодушии к богатству, славе и могуществу, о том, что у него нет зависти даже к Гигу, счастливому властителю Лидии:
О многозлатом Гигесе не думаю И зависти не знаю. На деяния
Богов не негодую. Царств не нужно мне. Все это очень далеко от глаз моих
(Archiloch., fr. 22 Diehl, пер. В. В. Вересаева).
Заимствованное из чужого языка, слово «тирания» стало с этих пор использоваться для обозначения новых, нетрадиционных режимов личной власти. Хотя на практике понятие «тирания» часто употреблялось безразлично наряду со старым понятием «царская власть» (Paai-Xeia), все же в отличие от этого последнего новое слово с самого начала обладало особенным оттенком. Тиранами называли чаще всего властителей насильственного типа, пришедших к власти и удерживавших ее незаконным, насильственным образом. В соответствии с этим реальным значением слово «тиран» с самого начала должно было обладать известным негативным смыслом.
Понятно, что на первых порах оно должно было употребляться в таком именно смысле по преимуществу аристократами — исконными врагами тирании.