Простонародный тон — от самой древней сицилийской канцоны Чьело д'Алькамо до флорентийцев Гвидо Орланди, Рустико ди Филиппо и талантливейшего сьенца Чекко Анджольери, сумевшего сплавить горький лиризм и буйный гротеск; политический пафос и поэтическая публицистика Гвитто-не д'Ареццо; глубокая наивность и нежная вера Франциска Ассизского с его поэмой на умбрийском диалекте о «брате — Солнце»; чувственно-мистическое исступление Якопоне да Тоди и драматичные песнопения (laudi) флагеллантов — все эмоциональные и стилевые потоки влились в «Комедию» — и растворились в гениальной индивидуальности автора. А также вся средневековая латинская ученость, вся религиозная и этическая проблематика и все социальные страсти. Фигура Данте крайне сложна, как сложно культурное развитие итальянской коммуны в XIII в. Флорентийский изгнанник подытожил это развитие — и тем самым распахнул двери в Возрождение. «Эпоха Данте» переломна. Редко бывает, чтобы исторический поворот, затронувший любую грань жизни, от экономической структуры до структуры личности, с такой рельефностью и хронологической точностью обозначался бы датами поэтической биографии. Чрезвычайно существенно то, что один исследователь назвал «загадкой Дученто»: почему итальянская литература возникла так поздно и, не дав на протяжении XIII в. истинно оригинальных и великих свершений, вдруг выдвинула титаническое творчество Данте?
Среди прочих причин следует принять во внимание «практический» уклон rojpoaskofi культуры: первые университеты Италии
XII в. готовят не богословов, а врачей и юристов; в середине
XIII в. Фибоначчи и Вителло создают в области алгебры, геометрии и оптики более независимые и интересные сочинения, чем опусы итальянских трубадуров. Что касается Бонавентуры и Фомы Аквин-ского, то их теология есть продукт не столько Италии, сколько парижской Сорбонны (и явление скорей европейское, чем национальное).
Важно то обстоятельство, что в Италии не было почвы и места для классической рыцарской культуры (XIII век принес худосочные заимствования).