Поскольку противодействие каждый раз исходило в особенности от царей — сначала от Павсания, а затем от Агесилая, — то он и решил прежде всего реформировать царскую власть.
План мог вынашиваться исподволь (начиная, может быть, еще с 404 г.), решение могло приниматься (последний раз после афронта, полученного от Агесилая) и вновь откладываться ввиду снова появлявшихся надежд добиться своей цели иным и более простым путем. При этом на одной стадии могли произойти манипуляции с оракулами Аполлона Дельфийского, Зевса Додонского и Аммона, о которых вслед за Эфором согласно рассказывают Диодор, Плутарх и Корнелий Непот, а на другой — история с Силеном, выдаваемым за сына Аполлона, о которой со ссылкой на анонимного автора рассказывает один лишь Плутарх. При такой интерпретации отпадает необходимость не только в оказании безусловного предпочтения одному свидетельству перед другим, но и в более точной датировке: можно и, очевидно, должно даже удовольствоваться лишь самым общим указанием на послевоенный период жизни и деятельности Лисандра между 404 и 395 гг.
Замыслу Лисандра не суждено было осуществиться, однако не это для нас сейчас важно: важен самый факт подобного замысла, свидетельствующего об огромном честолюбии того, кто его вынашивал. Ибо хотя в зарождении планов реформы известную роль могли сыграть и искренние заботы Лисандра об улучшении государственного управления, и с этой точки зрения его можно было бы рассматривать как далекого предшественника знаменитых спартанских реформаторов III столетия, все же несомненно, что истинной подоплекой всей интриги были не эти заботы, а стремления обеспечить за собой лично первенствующее положение в государстве. Это подчеркивали уже античные писатели, как позднейшие Диодор и Плутарх, отмечавшие, что в случае успеха Лисандр надеялся сам стать первым избранным по новому принципу царем, так и более ранний Аристотель. Это подтверждается вообще всем, что нам известно о личности и поведении Лисандра.