В Спарте выбор пал на Клеарха, вероятно, потому, что он и раньше бывал в Византии, хорошо знал местную обстановку и даже являлся проксеном византийцев (он был им уже ко времени своего второго назначения в проливы, см.: Xen. Hell., I, 1, 35). Возможно также, что известную роль здесь сыграло стремление спартанского правительства ограничить своеволие Лисандра в греческих городах, противопоставив ему и его клевретам независимых от него правительственных эмиссаров. Что назначение Клеарха исходило именно от правительства, от эфоров, но никак не от Лисандра, в этом во всяком случае сомневаться не приходится.
Со своей стороны Клеарх, за время войны привыкший выступать на первых ролях, должен был активно добиваться этого назначения, которое сулило ему новые возможности для выдвижения (ср.: Xen., 1. с).
Человек крутой и властный, правивший весьма сурово уже во время своего пребывания в Византии в качестве гармоста в 409— 408 гг.), Клеарх менее всего оказался пригоден для роли умиротворителя. Располагая неограниченными полномочиями и опираясь на большой отряд наемников, он, по-видимому, начал с преследования тех, кто в свое время сочувствовал афинянам31, и, идя далее по пути произвола и насилия, очень скоро стал форменным тираном. Обманным путем, пригласив на какое-то жертвоприношение, он схватил и перебил городских магистратов, затем зверски казнил тридцать других именитых граждан. Имущество всех этих лиц, а также ряда других, вся вина которых состояла лишь в том, что они были богаты, он конфисковал и на вырученные деньги резко увеличил число своих наемников. Опираясь на эту армию, он повел теперь наступление на варваров и на соседние греческие города, захватив, в частности, Селимбрию.
В его планы, возможно, входило создание большого территориального государства в районе проливов. Однако самоуправство новоявленного правителя вызвало возмущение среди местных жителей и тревогу в Спарте. Спартанское правительство отправило к Клеарху посольство с требованием сложить власть.