Своей кульминации это развитие достигло, по-видимому, при Фалеке, который в период своей второй стратегии и, в частности, при заключении соглашения о капитуляции действовал уже как настоящий тиран, от своего имени и в своих собственных интересах. Поэтому и общее замечание Эсхина о том, что фокидские правители с помощью наемников переменили строй государства —фактически должно быть отнесено прежде всего и главным образом на счет Фалека. Что же касается последующей судьбы Фалека, то она, как правильно подчеркнуто у Г. Берве, служит замечательной иллюстрацией обычной для этого периода связи тирании с кондотьеризмом. Судьба Фалека — пример того, как потерпевший крушение тиран мог превратиться в кондотьера и как этот кондотьер, не смирившись со своим падением, вновь и вновь предпринимал попытки вернуться в прежнее княжеское состояние.
Учитывая все вышеизложенное, мы понимаем, почему древние, а по их примеру и некоторые новые авторы без колебаний относили преемников Филомела к числу тиранов.
Тем не менее было бы неверно ограничиться столь простым и однозначным решением. Несмотря на то, что в действиях и поступках каждого из преемников Филомела можно наблюдать черты, свойственные тиранам, их правление в целом, как это правильно подчеркнуто у Г. Берве, нельзя назвать чистой тиранией. По-прежнему, как и для времени Филомела, у нас нет оснований говорить о злостной узурпации власти. Даже об укоренении собственно монархической (династической) традиции следует говорить с осторожностью, памятуя о случае с Фалеком. Равным образом мы не можем утверждать, что свое высокое положение преемники Филомела использовали преимущественно для удовлетворения своих личных прихотей и страстей. Напротив того, мы видим, что, за вычетом кратковременного второго правления Фалека, все остальное время созданная при Филомеле чрезвычайная власть в принципе оставалась верна своему первоначальному назначению, видя главный смысл своего существования в защите «национального» дела фокидян.