В следующем, 392 г. Магон с еще более сильным войском вновь вторгся в Центральную Сицилию. Пользуясь поддержкой значительной части сикулов, он дошел до Агирия, который один остался верен союзу с Дионисием. Выступивший навстречу Магону Дионисий, ведя войну в союзе с правителем Агирия, влиятельным сикульским династом Агирисом, скоро поставил карфагенян в трудное положение. Сиракузские воины требовали от своего полководца покончить с врагом одним решительным ударом, однако тот предпочитал одолеть карфагенян голодной блокадой. Возмущенные сиракузяне оставили лагерь и двинулись обратно к родному городу. Встревоженный Дионисий поспешил раньше *их вернуться в Сиракузы и призвал на службу в войско рабов, которых, впрочем, скоро, с заключением мира, вновь вернул их господам.
Действительно, тревога тирана оказалась напрасной: демарш воинов гражданского ополчения не вылился в антитираническое выступление, как это было в 404 г. Очевидно, к этому времени никакой организованной республиканской оппозиции в Сиракузах уже не было, да и авторитет новой власти был неизмеримо выше, чем десять лет назад. Все же распри в лагере сиракузян дали возможность Магону выйти из трудного положения. Противники теперь с готовностью пошли на переговоры, и, по-видимому, еще в то же лето 392 г. был заключен мир, положивший конец этой долгой и трудной войне.
По свидетельству Диодора, условия соглашения были примерно такими же, как и в мирном договоре, закончившем 1-ю Карфагенскую войну, за одним лишь исключением: карфагеняне теперь признали власть Дионисия над областью сикулов, включая даже не завоеванный им еще Тавромений. Общее суждение Диодора справедливо подвергается критике подавляющим большинством новейших исследователей. Решающим возражением при этом служит указание того же Диодора на условия мира, заключенного в конце следующей, третьей войны Дионисия с карфагенянами. По условиям этого мира Дионисий должен был уступить карфагенянам часть своих владений на западе и отойти за реку Галик.