Сейчас вы уже на кампо Сант-Анджело. Церкви Сант-Анджело больше нет. Кампанила ее кренилась едва ли не сильнее, чем кампанила Санто-Стефано, и в 1445 году пришлось призвать именитого специалиста из Болоньи. Он сделал свое дело, кампанила послушно выпрямилась, был дан пир в честь гения, а на следующее утро башня рухнула. Но мастер уже уехал - решать более масштабные задачи в далекой Московии; его звали Аристотель Фиораванти, и он приложил руку к строительству Московского кремля.
Отсюда начинается торговая Calle della Mandola, или Миндальная, от нее вправо идет Rio TerrИ degli Assassini, или Убийственная (точнее, улица Убийц - никто не знает, почему она так называется). Влево от Calle della Mandola отходит Rio TerrИ della Mandola, по которой можно сделать крюк к музею-квартире художника, дизайнера тканей и коллекционера Мариано Фортуни (Mariano Fortuny, 1871-1949). Даже если вы такого художника не знаете (и не надо), вы можете подпасть под обаяние здания раннего, хрупкого готического палаццо, вход в которое, с деревянным балконом и лестницей, отвечает вашим мечтам о старом Тбилиси. Одним боком музей выходит на пустынное кампо Сан-Бенедетто (или San Beneto), где стоит церковь Cан-Бенето. Если вы увидели, что она открыта, сегодня ваш день. Церковь XVII века, в ней есть несколько хороших картин Строцци и Тьеполо.
Calle della Mandola выводит на кампо Манин (Campo Manin), неприятно удивляющее наличием современного здания. Знаменитый архитектор Пьер Луиджи Нерви, который строил эту сберкассу (Сassa di Risparmio) в 1964 году, не хотел плохого - он даже, как во Дворце дожей, сделал нижний этаж легче верхнего. Не получилось, бывает. Здание сознательно построено как задник для памятника Даниэле Манину, лидеру революции 1848 года; герой нового среднего класса, адвокат и наполовину еврей, Манин сумел смыть пятно с имени республики - и имени своего однофамильца, дожа Лодовико Манина, который в 1797 году вяло и трусливо сдал страну Наполеону. Последняя героическая страница в истории Венеции была короткой - революцию расстреляли с воздуха, Манин умер в изгнании в Париже, где до конца жизни служил скромным учителем итальянского.