Переход царской власти к самому старшему или наиболее влиятельному лицу в большой семье или в роде встречается в кочевнических государствах Центральной и Средней Азии. Именно здесь, а не в матриархате или в матрилинейном наследовании, как мне кажется, лежат истоки порядка престолонаследия, характерного для индо-парфян и, может быть, для Аршакидов. Это не исключает, конечно, важной роли цариц в Парфянском государстве (как и во многих других монархиях), но нет никаких сведений о том, что матрилинейность в парфянской системе наследования престола имела решающее значение. Нарастающая «феодализация» Парфянского царства проявляется в таких деталях, как распространение единообразного костюма воина и инсигний в период после Митридата II50. Действительно, после Митридата II, когда прямая линия царей, идущая от основателя династии, прекратилась, значение родовой знати с ее синедрионом или советом (Страбон, XI, 516) возросло в такой мере, что знать утверждала вступление на трон, а иногда даже назначала царя царей. Слабость центральной власти проявлялась и в том, что, по-видимому, не существовало фиксированного порядка престолонаследия, узаконенных норм, которые бы определяли выбор нового царя среди представителей династии. Переплетение традиций рода и родовой иерархии знати с административной системой, унаследованной от Ахеменидов и Селевкидов, наложило отпечаток и на титулатуру должностных лиц и правителей отдельных областей Парфянской державы. Во многих случаях, очевидно, одни и те же должности обозначались по-разному. Когда парфяне завоевали земли Селевкидов, находившиеся под непосредственным управлением греков, они встретились с городами полисного типа и городами, которые выросли из военных колоний. Парфяне застали и старую, восходящую еще к Ахеменидам систему сатрапий, уже частично видоизмененную, а также селевкидские епархии и гипархии, видимо находившиеся в подчинении сатрапов. Многие из епархий территориально совпадали с сатрапиями. |