Это известие летописца показывает нам, что новгородцы входили в пе-реговоры с Андреем и просили себе князя от его руки, только не Святосла-ва. Но упорство Андрея пуще ожесточило новгородцев: они убили приятелей Святославовых: Захарию посадника, Неревина, знатного боярина, которого мы уже видели раз воеводою, Нездубирича, обвинивши всех троих в перевете к Святославу; наконец, отыскали путь на юг чрез владения полоцких кня-зей, Глебовичей, враждебных Ростиславичам смоленским по вышеописанным отношениям, и Данислав Лазутинич с дружиною отправился в Киев к Мстисла-ву за сыном его, а другой воевода Якун (вероятно, Мирославич, старый по-садник) отправился навстречу к Святославу, шедшему к Русе с братьями, смольнянами и полочанами. Неприятели не дошли до Русы, возвратились на-зад, ничего не сделавши, а новгородцы выбрали Якуна в посадники и стали с ним дожидаться прихода Романа Мстиславича с юга. В 1168 году Роман пришел, и рады были новгородцы своему хотению, говорит их летописец. По-лучив желанного князя, новгородцы пошли с ним мстить за свои обиды: пош-ли сперва с псковичами к Полоцку, опустошили всю волость и возвратились, не дойдя тридцати верст до города; потом Роман ходил на Смоленскую во-лость, к Торопцу, пожег домы, взял множество пленников. Но мы видели, как посылка Романа в Новгород ускорила грозу, сбиравшуюся над отцом его Мстиславом, как заставила раздраженных Ростиславичей тесно соединиться с Андреем, чтоб отмстить киевскому князю, вытеснявшему их с сыном из Нов-города; изгнание отца из Киева не могло предвещать сыну долгого княжения в Новгороде.
При сильных внутренних волнениях, происходивших во время вторичного княжения Святослава Ростиславича, новгородцы должны были выдержать до-вольно значительную внешнюю борьбу с шведами. Со времен Рюрика шведы не беспокоили русских владений, и было замечено, что такою безопасностью северо-западные русские волости были обязаны внутренним волнениям, про-исходившим в Швеции вследствие принятия христианства, которое повело к разложению древних языческих форм жизни. Тесть Ярослава I, король Олоф (Schoosskonig), принявши христианство, не мог более называться уп-сальским королем, потому что это название означало верховного жреца; та-ким образом он потерял свое значение в верхней Швеции, жители которой большею частию были язычники.