Наконец, это проявлялось в глубоком понимании общегосударственных задач, в заботах о возвеличении своего родного города Фер (ср.: Strab., IX, 5, 15, р. 436) и поднятии престижа всей Фессалии. В особенности велико было значение провозглашенной Ясоном панэллинской программы, которая, несомненно, подвела морально-политическую платформу под его политику, так сказать, облагородила ее и сообщила важный направляющий импульс всему фессалийскому народу.
Неудивительно, что ферский властитель пользовался большой популярностью, в особенности в народной массе. Можно думать, что режим Ясона держался не только силой оружия, но и сочувствием народа, увлеченного его политической программой, от которой он мог получать и прямые выгоды вследствие несомненного экономического подъема в Ферах, Пагасах и, возможно, некоторых других городах (ср.: Strab., 1. с).
Что касается собственно социальных преобразований, то логично предположить их проведение в том или другом объеме в городе, где установился и существовал собственно тиранический режим, в Ферах, однако едва ли есть основания для такого предположения в отношении всей Фессалии. Во всяком случае ни о радикальном переделе собственности, ни о массовом предоставлении гражданских прав, ни, наконец, о каких-либо изменениях в положении пенестов (за вычетом планировавшегося, но неизвестно, осуществленного ли привлечения их к службе во флоте) в Фессалии во времена Ясона ничего не слышно. Возможно, что именно поэтому, т. е. потому, что Ясон в фессалийских делах не оказался таким новатором, как можно было ожидать, и отношение фессалийской знати к его власти было сравнительно терпимым. Так или иначе, ни о какой активной оппозиции со стороны фессалийской аристократии при Ясоне, в отличие от последующих времен, ничего неизвестно. Заговор, жертвой которого пал Ясон, был делом рук одних лишь ферских аристократов; впрочем, он никак не доказывает наличия и в Ферах широкой и организованной оппозиции.