Во время дебатов произошло окончательное размежевание политически активных граждан на две различные группировки соответственно различию в подходе к решению вопроса о войне.
Одна группировка склонялась к миру. Это были главным образом представители полисной элиты, состоятельные, благочестивые граждане, которых должны были тревожить не одни только предосудительные, с общепризнанной точки зрения, поступки фокид-ских руководителей в отношении Дельфийского святилища. Помимо этого, помимо превратностей вспыхнувшей из-за этого войны, их, несомненно, пугали перспективы внутреннего развития и прежде всего навязанное обстоятельствами учреждение чрезвычайной военной власти с уже обозначившимися или хотя бы только мерещившимися признаками опасных последствий, таких, например, как рост личного произвола правителей, учащение всякого рода эксцессов в отношениях между властью и гражданами, повышение роли и значения вооруженных наемников-чужеземцев. Стремление этих людей к миру могло быть тем более понятно, что с их точки зрения могло казаться несправедливым подвергать риску всю общину в угоду отдельным честолюбивым и вдобавок, как считалось, провинившимся перед богом лицам. Они могли тешить себя надеждой столь же естественной, сколь и наивной, что, отмежевавшись от «святотатцев», фокидская община легко могла бы урегулировать свой конфликт с амфиктионами.
Этой группировке противостояла другая, состоявшая из людей, по определению Диодора, нечестивых и отличавшихся дерзостью и жадностью. Будучи, по-видимому, весьма пестрой в социальном отношении, эта группировка была спаяна общностью материальных и политических интересов. Сюда входили люди, связавшие с происходившими в тот момент политическими пертурбациями надежды на личное возвышение и обогащение. Тон здесь задавали влиятельные персоны из числа осужденных ранее амфиктионами, люди, которые уже не могли отступиться от принятого ранее решения. Опираясь на поддержку сочувствующих и апеллируя к патриотическим чувствам толпы, они шумно агитировали за продолжение войны.