Памфлет Исократа был опубликован в тот момент, когда демократическое правительство его родного города изо всех сил трудилось над восстановлением Афинского морского союза, а в перспективе — и афинской гегемонии на море. Однако недавний лидер Греции Спарта, ослабленная, но не сокрушенная Коринфской войной, не утратила полностью своих позиций, тем более что и персы содействовали этому, и все еще оставалась сильнейшей сухопутной державой в Греции. Как афинский патриот, Исократ много красноречия потратил в «Панегирике» на обоснование права Афин на гегемонию в Греции — этому посвящена вся первая и большая часть трактата (§ 19—132). Но, как реалистически мыслящий публицист, он понимал, что никакое общегреческое единство и никакое совместное военное предприятие против персов невозможны без доброго согласия между Афинами и Спартой, которые в тот момент были сильнее других греческих государств и потому были призваны руководить делами в Элладе (ср., помимо введения, § 129 сл.).
Сколь ни был, может быть, оправдан проект Исократа ситуацией конца 80-х гг., ему не суждено было осуществиться. Опыт ближайших двух десятилетий показал, что ведущие полисы Греции не были готовы взять на себя миссию, к исполнению которой их призывал афинский оратор. Правда, Афины возродили свой союз, но очень скоро их великодержавные замашки поставили под вопрос прочность нового здания. Спарта, в свою очередь, исчерпала последние силы в безуспешных попытках остановить рост фиванско-го могущества. И все карты окончательно были спутаны возвышением руководимого фиванской демократией Беотийского союза. Перед лицом этого нового соперника Афины, наконец, сблизились со Спартой, но это сближение было продиктовано не заботами об интересах всей Греции, а именно низким соперничеством, которое ввергло страну в состояние беспримерного хаоса и привело к полному истощению противоборствующих сторон.
Разочарование в способностях полисных государств взять на себя исполнение той программы, которую он считал единственным средством национального спасения, заставило Исократа обратиться в ту сторону, откуда только и могла еще прийти помощь, — к тем новым, возникавшим по преимуществу на периферии автократическим системам, которые демонстрировали завидную силу и, казалось, самой судьбой были предназначены для борьбы с «варварами».