Именно имелось в виду предоставление занятия и заработка массам наемников, вывод избыточного аграрного населения на новые земли и достижение таким образом социального мира и благополучия в Элладе.
Вступив во взаимодействие с другой идеей, рождение которой тоже было обусловлено поисками выхода из кризисной ситуации, — идеей монархической, — панэллинская доктрина в конце концов включила в качестве важного элемента мысль о руководящей роли кого-либо из греческих тиранов или, наконец, македонского царя. При этом, однако, идеологи панэллинизма, выросшие на почве полиса и потому не способные порвать с традиционным полисным образом мышления, не уставали подчеркивать, что такому монарху должна быть отведена роль инициативного вождя и благодетеля эллинов, которые и под его началом сохранят свой полисный строй и уклад жизни.
Программа панэллинизма отличалась, таким образом, не только естественным, как могло показаться, решением всех больных проблем в комплексе — внутренних так же, как и внешних, и первых именно посредством вторых, — но и причудливым переплетением безусловно различных устремлений: общегражданских и социально-элитарных, полисно-республиканских и монархических. В этой сложносоставной, амальгамированной природе панэллинизма, несомненно, заключалось известное превосходство его как доктрины над другими, более частными и ограниченными в своих принципиальных установках концепциями. Но в этом же заключалась и радикальная апория панэллинской программы, ставившая под вопрос возможность ее практического осуществления.
Проблема состояла именно в том, чтобы соединить трудно- или вообще несоединимое: полисный партикуляризм — с установлением всеобщего твердого порядка, свободу и автономию городских республик — с гегемонией монархического государства. К этому надо добавить зависимость осуществления всей программы от важного внешнего условия — победоносной войны с «варварами».