До Алкивиада, насколько нам известно, такой награды удостаивались уже Перикл (от своих сограждан после покорения Самоса, Plut. Per., 28, 5) и Брасид (от граждан освобожденной им от афинского владычества Скионы, Thuc, IV, 121, 1).
В данном случае дело, конечно, не ограничилось стихийным поднесением венков и лент. После выступлений Алкивиада на заседании Совета Пятисот и в народном собрании наэлектризованный его речами афинский народ декретировал ему невероятные почести: ему были компенсированы материальные потери, вызванные конфискацией имущества после заочного осуждения в 415 г.; Эвмолпиды и Керики должны были снять с него наложенные ранее проклятия, а стелы с вырезанными на них текстами осуждения и проклятий были брошены в море. Он был награжден золотыми венками (об этом, впрочем, упоминает лишь один Плутарх — Ale, 33, 2). И наконец, как выражение господствующего убеждения в том, что он один в состоянии восстановить былую мощь государства, Алкивиад был назначен главнокомандующим всех вооруженных сил на суше и на море. Подчеркнем это беспрецедентное, по-видимому, назначение Алкивиада стратегом-автократором sine collegis. Правда, затем, кроме Алкивиада, были избраны еще два стратега, но их полномочия были ограничены: они были избраны с согласия Алкивиада (Diod., XIII, 69, 3; Plut. Ale, 35, 1; Nepos. Ale, 7, 1) в качестве его помощников по командованию сухопутными войсками (ср.: Хеп. Hell., I, 4, 21 — f]pri[ievoL ката yr\v атратл-уо!).
Во всем этом нельзя не видеть свидетельства большой популярности и авторитета, которыми Алкивиад вновь пользовался среди своих сограждан-афинян. Впрочем, авторитет Алкивиада был необычайно велик и за пределами Афин, и отовсюду ему оказывали самые высокие знаки внимания. Так, самосцы, очевидно, в пору наибольших успехов Алкивиада в морской войне у побережья Малой Азии, почтили его бронзовой статуей, которую они поставили в святилище наиболее уважаемой у них Геры (Paus., VI, 3, 15).