Второй раз — в 407 г., когда, отставленный демократами и ненавидимый олигархами, он должен был окончательно отказаться от политической деятельности на родине. Справедливо замечание В. Фишера: «Как раз тем, что он, по правде сказать, не принадлежал ни к какой партии, он главным образом и подготовил себе свое падение»10.
Правда, для политика такого типа всегда оставался выход: используя свой авторитет и популярность, апеллируя к народной массе и опираясь на преданных друзей и войско, он мог попытаться прямо взять власть в свои руки и таким образом стать над обеими традиционными группировками в полисе. Однако ни в 415, ни даже в 407 г. Алкивиад не сделал такого шага, и этим в конце концов обрек себя на политическую смерть.
Политическая беспринципность Алкивиада с точки зрения традиционных полисных представлений не исключала, однако, того, что в своем роде он был замечательным политиком, в котором государство часто испытывало огромную нужду. Исключительная ситуация военных лет, ставшая в условиях затянувшегося афино-пе-лопоннесского конфликта едва ли не нормой, постоянно требовала исключительных решений и исключительных же методов действия. И хотя это может показаться парадоксом, но именно в беспринципности Алкивиада, в беззастенчивом использовании им любых методов и средств, если они оказывались пригодными для достижения цели, в его порывистой энергии, освобожденной от пут традиции, часто заключался секрет его поразительных успехов в такой ситуации, где политик традиционного типа был обречен на бездействие или даже на поражение.
Можно указать здесь на беспрецедентные последствия сложной политической игры, которую Алкивиад вел в 421—418 гг. с целью возобновления решающего наступления на Спарту и которая привела, впервые в истории афино-спартанского противостояния, к созданию в самом Пелопоннесе антилакедемонской коалиции, открыв возможность — задолго до Эпаминонда — непосредственного нападения на Спарту (Thuc, V, 43 сл.; VI, 16, 6; Isocr., XVI, 15; Diod., XII, 78 сл.; Plut. Ale, 14 сл.; Nic, 9 сл.). Когда же эта попытка окончилась неудачей (не по вине Алкивиада), неуемная энергия молодого честолюбца нашла скоро выход в организации грандиозной Сицилийской экспедиции, открывшей перед афинской политикой невиданные горизонты и создавшей новые перспективы в ведении войны (415 г.).