Что во всем этом надо видеть пример узурпации — отрицать не приходится. В Сиракузах конца V в. объективная необходимость централизации военной и политической власти оказалась, таким образом, условием для установления режима личной власти. Ловкий и решительный демагог, Дионисий использовал сложившуюся ситуацию в своих личных интересах. Инспирированные им решения народного собрания создали необходимые легальные предпосылки, а он сам позаботился о приискании средств для захвата монархической власти. Платон имел все основания упрекать Дионисия и его друзей в том, что они дурно воспользовались предоставленным им от государства даром.
Важно, далее, заметить, что узурпация Дионисия отнюдь не носила характера одноактного эпизода. Своевольное преобразование чрезвычайной стратегии в монархический режим не ограничилось временем 1-й Карфагенской войны, на заключительный период которой Дионисий и получил свое назначение, а стало явлением перманентным. Ведь Дионисий не сложил своих полномочий ни после первой, ни даже после второй, оказавшейся удачной, войны с карфагенянами. Он сохранил свое положение и власть в течение всей жизни.
Правда, К. Ю. Белох, которому важно было показать по преимуществу конституционный характер власти Дионисия, выдвинул предположение, что «он должен был позднее посредством народного решения обеспечить себе передачу полномочий стратега на всю жизнь или же каждый раз заново на определенный ряд лет; иначе нельзя было бы и думать о конституционном сотрудничестве с народным собранием, какое между тем имело место в его правление». Согласно Белоху, это урегулирование могло иметь место сразу же по окончании 1-й Карфагенской войны в 405/4 г., когда формально истекли полномочия Дионисия — стратега-авто-кратора или, во всяком случае, по окончании восстания сиракузян в 404/3 г., когда Дионисий при спартанском посредничестве сумел прийти к соглашению со своими противниками.