И если росту той или иной симмахии не клали предел усилия соперничающих с нею полисов или союзов (как было в случаях с Беотийским и Фокидским союзами), то она все равно разваливалась из-за великодержавных устремлений ведущего полиса-гегемона и ответной реакции его «малых» партнеров (характерный пример — практический распад II Афинского союза в результате так называемой Союзнической войны). В свою очередь, амфиктионии нередко становились ареной сведения счетов между отдельными полисами или группами полисов. Примером может служить конфликт между беотийцами и фокидянами, приведший к третьей Священной войне (356—346 гг.).
Что же касается региональных объединений, то их федеральные структуры были еще слишком неразвиты и слабы, чтобы претендовать на прочность. Опасности, проистекавшие от великодержавных устремлений ведущих полисов или амбиций соперничающих общин, и здесь были велики. И уж, конечно, не приходилось рассчитывать на дальнейшее естественное объединение этих KOIVD в общегреческое единство.
Самое большее, чего удавалось добиться в ту пору совместными и добровольными усилиями всех греков, это провозглашение общего мира. И действительно, по примеру и в развитие общего мира, однажды объявленного в Греции благодаря инициативе персидского царя (Царский мир 386 г.), не раз в последующем достигались соглашения и, может быть, также 346 гг. Однако дальше провозглашения дело здесь так и не пошло. Не подкрепленные надлежащими политическими гарантиями в виде авторитетной общегреческой организации, способной беречь и охранять однажды добытый мир, соглашения так и оставались до времени окончательного торжества Филиппа II лишь прокламациями, отражавшими, помимо непосредственной корыстной заинтересованности инициаторов, лишь известное стремление общества, но не реальную готовность к утверждению такого мира путем отказа от полисной свободы и автономии и создания общегреческого политического единства.