А как же поступить с самим этим населением? Выход указан в этом же контексте, в связи с другим упреком в адрес спартанцев: они принуждают своих соседей жить на положении илотов, «а ведь они могли бы, примирившись с нами, превратить варваров в периэков всей Эллады» (§ 131).
Эта программа подкрепляется или маскируется надлежащим, вполне в духе античности, идеологическим обоснованием. Слушателям (или читателям) подсказывается идея мести варварам за поруганные еще во время Греко-персидских войн эллинские святыни и даже выдвигается тезис о естественной, от природы, вражде эллинов и варваров (см.: § 155 сл., 181 сл.).
-Разъяснение целей восточного похода и его морально-политическое обоснование дополняются подробным доказательством его реальных возможностей: Персидская держава сильна лишь с виду, опыт многочисленных войн и внутренних смут показывает военную слабость персов, а объясняется это по большому счету ущербностью их общественного строя — деспотизмом, убивающим в населении все доблести свободных людей (см.: § 138 сл., 160 сл.).
Но военная возможность — еще не возможность политическая. Кто будет организатором восточного похода? Кому будет принадлежать руководство или, выражаясь языком памфлета, гегемония в этом общеэллинском предприятии? Какая сила в Элладе окажется достаточно авторитетной, чтобы взять на себя эту функцию? Это была проблема в практическом отношении самая трудная, что автор «Панегирика» отлично сознавал и гордился таким пониманием. Признавая во введении, что избранную им тему до него затрагивали и другие, Исократ подчеркивает отличие своего подхода: он указывает не только общую цель, в определении которой у него нет расхождения с другими, но и конкретный путь к ее достижению — установление согласия между ведущими полисами Эллады, Афинами и Спартою, под двойной гегемонией которых только и возможно проведение завоевательного похода на восток (см.: § 3 сл., 15 сл.).