Успехи французской армии вызвали живой отклик в Пьемонте. Характеризуя настроения в столице Сардинского королевства в первые недели войны, русский посол отмечал, что «простой народ и купцы с искренним удовольствием» говорят о завоевании французами Савойи и что в Турине, где все чаще появляются «возмутительные плакарды», «половина жителей желают, чтобы французы принесли к ним искру мятежа». В то же время король, озлобленный потерей двух значительных областей и встревоженный слабостью армии, дал себя еще глубже вовлечь в борьбу с Францией, связав Пьемонт зависимостью от военной и финансовой поддержки Австрии и Англии.
Вступление французской революционной армии на итальянскую территорию, последовавшее за свержением монархии и установлением республики во Франции, обнародование Конвентом знаменитого декрета от 19 ноября 1792 г., обещавшего братство и помощь Франции «всем народам, которые пожелают вновь обрести свою свободу», суд над Людовиком XVI и его казнь и, наконец, победа ненавистного и грозного якобинства — все эти события, говорившие о том, что революция продолжает неудержимо развиваться и приобретает отчетливо выраженный плебейский отпечаток, вызвали у правящих абсолютистских клик Италии подлинный пароксизм страха. Папа Пий VI, которому французская армия уже мерещилась у ворот Рима, обратился в ноябре 1792 г. с посланием к Екатерине II, умоляя «могущественнейшую императрицу» направить к берегам Италии «наисильнейшую» эскадру для ограждения Папской области и других монархических государств от возможных нападений французского флота. Вместе с тем усилия властей были направлены на то, чтобы воздвигнуть новые преграды на пути революционных идей, не допустить пробуждения широких масс и по возможности укрепить свой тыл.
События в Сардинском королевстве, охваченном лихорадкой народных волнений, утратившем свою территориальную целостность и испытывавшем отныне постоянное давление французской армии, делали в глазах абсолютистских властей угрозу их режиму более реальной и близкой.