Из мер против распространения заразы упоминаются заставы, сторожа. В новгородской летописи под 1551 годом читаем: был клич в Новгороде о псковичах и гостях, чтоб все они ехали вон тотчас из Новгорода с товарами своими; а поймают гостя псковича на другой день в Новгороде с товаром, то, выведши за город, сжечь его и с товаром; найдут псковича во дворе, то дворника бить кнутом, а псковича сжечь. И была застава на Псковской дороге, чтоб гости с товарами не ездили ни из Пскова в Новгород, ни из Новгорода во Псков. Под 1571 годом читаем: на которых людях было знамя смертоносное, тех у церквей погребать не велели, а велели хоронить их за шесть верст от Новгорода; поставили заставу «по улицам и сторожей; в которой улице человек умрет знаменем, те дворы запирали и с людьми, и кормили тех людей улицею; отцам духовным исповедовать тех людей знаменных не велели, а станет священник таких людей исповедовать, не доложа бояр, то его сжечь вместе с больными. В 1566 году, когда в Можайске явилось лихое поветрие, царь велел учредить заставу крепкую. Во время язвы 1571 года, по английским известиям, дороги были загорожены и, кто пытался проехать непозволенными путями, тех жгли. В псковской летописи под 1568 годом читаем: видели сторожа у Череского моста ночью свет и людей многое множество, вооруженных воинским обычаем и едущих ко Пскову, а сторожа те поставлены были стеречь от мору.
Что касается быта городов Западной России, то здесь продолжается прежнее явление, распри горожан с бурмистрами, радцами, воеводами, князьями, панами и боярами, потому что, быть может, нигде в то время презрение власти и закона сильными людьми не доходило до такой степени, как в Польше и Литве. Мы видели, что жители Вильны в распре со своими бурмистрами и радцами требовали изменения в старом городовом уставе; король Сигизмунд I не согласился на это, оставил все по старине. Но недовольные нашли средство привлечь на свою сторону королеву Бону, и, по ее настоянию, как говорит сам король, он в 1536 году приказал Раде и поспольству выбрать из среды себя верных, смышленых, изучивших немецкое магдебургское право людей, которые бы решили споры, а в каких статьях не могли согласиться, те передали бы на решение королевское.