иногда пленные отпускались в отечество с тем, чтоб собрали окуп за себя и за товарищей: смоленский наместник писал в 1580 году оршанскому старосте, что вышел из Литвы на окуп, на веру государя великого князя сын боярский Сатин, а товарищ его Одоевцов остался в плену у виленского воеводы; теперь Сатин приехал в Смоленск с окупом, привез за себя и за Одоевцова 250 рублей денег, 40 куниц, лису черную и два бобра черных. В походах на литовские области иногда отпускали пленных на свободу вследствие религиозных побуждений; так, под 1535 годом летописец говорит: посылал князь великий воевод своих на Литовскую землю, они многих побрали в плен, но многим по своей вере православной милость показали и отпустили; также церкви божии велели честно держать всему своему воинству и не вредить ничем, ничего не выносить из церкви. Мы видели, что при заключении мира со Швециею московское правительство выговорило, чтоб шведы своих пленных выкупили, а русских отпустили без вознаграждения. Что касается до участи татарских пленников в описываемое время, как в малолетства Иоанна IV, так и при его совершеннолетии, то мы находим в летописях страшные известия: под 1535 годом говорится: «Посадили татар царя Шиг-Алея в Пскове 73 человека в тюрьму на смерть, в том числе семеро малых детей, а в Новгороде 84 человека; в продолжение суток они перемерли, только восемь человек остались живы в тюрьме не поены, не кормлены много дней; этих побили, а женщин посадили в другую тюрьму, полегче; в следующем году архиепископ Макарий выпросил этих женщин на свое бремя и роздал их священникам с приказанием крестить их в христианскую веру; священники начали выдавать их замуж, и они были очень усердны в вере христианской». Под 1555 годом читаем: давали дьяки по монастырям татар, которые сидели в тюрьмах и захотели креститься, а которые не захотели креститься, тех метали в воду. В 1581 году, во время войны со Швециею, царь велел казнить шведов, которые будут приведены в языках. Царь позволил литовским пленным, взятым в Полоцке, видеться с литовскими послами, но с условием, чтоб они при этом свидании говорили по-русски, а не по-польски.