Причем это не мешало городским советам и собранию представителей делать заверения в своей преданности Филиппу IV. Между прочим, известно, что Оливарес еще в начале своего возвышения писал в докладной записке (1621 г.), «что автономия Каталонии и других пиренейских государств должна быть уничтожена и что по всей стране следует ввести единые с Кастилией законы». Но даже если предположить, что мнение Оливареса и стало известно некоторым каталонцам до марта 1640 г., то и тогда все-таки испанское правительство не давало каталонцам никаких поводов для того, чтобы искать помощи у иностранной державы. В 1641 г. венецианский посол Контарини писал об этих событиях: «Фуэросы были ненавистны кастильским монархам, а фаворит (Оливарес) разражался бранью всякий раз, когда речь заходила о каталонцах». Возможно, что это и преувеличение, но, так или иначе, подобные выражения, подхваченные народной молвой, могли только еще больше разжечь недовольство и неприязнь каталонских патриотов.
Воинственные намерения обеих сторон вскоре стали совершенно очевидны. 15 августа переговоры восставших с Францией окончились подписанием временного соглашения. В то же время в Мадриде королевский совет окончательно склонился к войне. Для усмирения повстанцев была создана специальная армия. Против мнения совета выступил лишь герцог Оньяте, который предлагал вести осторожную политику, во избежание возможности-включения Каталонии в состав французского королевства. В городе Тортоса (остававшемся верным королю) с сентября началась концентрация королевских войск. Между тем в Барселоне французский посол вел переговоры с местным собранием представителей (октябрь 1640 г.), в частности с его председателем Кларисом (типичным представителем сепаратистских настроений, господствовавших в Каталонии), о замене августовского временного соглашения постоянным. В результате переговоров было достигнуто предварительное соглашение о том, что Каталония становится независимой республикой под протекторатом Франции.